Светлана Светикова спела для студентов МИЭТа

— Ты очень энергичная, позитивная девушка. Но ведь бывают такие моменты, что ты устала, тебе все надоело. Что возвращает желание жить, работать?
— Мне возвращает желание жить только сцена. А еще… Знаешь, я влюбилась. Подобного чувства не было в жизни никогда. Я полюбила до абсолютного безумия. Находясь с ним, я даже о сцене забывала, мне просто было очень хорошо.

— И что ты делала в такие моменты?
— Он не настаивал на выборе. Единственное, в какой-то момент я могла бы просто взять себя в руки и сказать: «Пока!». Вот так. Подруга или друг может вернуть к жизни. Просто скажет тебе, что ты симпатичный человек, а для девушки это важно. У тебя сразу глаза начинают светиться, все на тебя смотрят, потому что твои глаза блестят.

— В прессе о тебе пишут, что ты гадаешь, веришь в сны. Это правда?
— Нет, гадать — не гадаю. Зато верю в сны, потому что мне всегда снятся сны, которые сбываются.

— А какие-нибудь амулеты на удачу носишь с собой?
— Нет, не ношу. Но мистика вообще всегда где-то рядом ходит. У меня есть свои приметы, причем не самые замечательные, которые всегда сбываются. Единственное, что мне нравится: в последнее время я часто вижу одинаковые цифры на часах — 22:22, 01:01. Постоянно.

— Это к плохому или к хорошему?
— Это к хорошему. Как раз когда у меня настроение поднимается, кода события какие-то приятные происходят, я смотрю на часы — а там цифры одинаковые появляются. Это хороший знак: держись, Светик, все будет хорошо! После участия в «Последнем герое» мне было хорошо, я ничего не боялась и знала: чтобы не произошло, все будет «зашибись». А потом у меня начались большие проблемы — с продюсерским центром и со всем, чем только возможно. Вокруг меня находились люди, которые ссорились между собой, а я была виновата. Ну, идиотизм какой-то! И я впала в такую депрессию, какой не было в жизни никогда.

— Как ты из нее выходила?
— Я из нее до сих пор, наверное, не вышла. Единственное, что нас может спасти, — это доверие к Богу. Я верующий человек. Я ему доверяю, потому что как бы мы не сопротивлялись жизни, как бы мы не дрались и не говорили: «Что ты со мной делаешь? Зачем ты меня мучаешь?» — все равно в итоге, если посмотреть и нарисовать свой отрезок жизни, то все получается очень грамотно.

— Естественно, ведь без сложностей нельзя.
— Конечно! Это даже не сложности: как-то перебороть себя, что-то кому-то доказать. Нет, через потери, самые настоящие, самую настоящую боль. Сейчас жизнь со мной вытворяет такое, что я просто в панике. Я сегодня сидела пол-утра в машине, плакала и говорила: «Господи, что же такое творится, что происходит?». А потом мне позвонил очень близкий человек, мы поговорили, и я поняла: все логично, только на все надо стараться смотреть из будущего. У меня такие проблемы были на днях, чудовищные, мне казалось, что такого не бывает, а тут вдруг я понимаю, что сегодня о них уже и не думаю. Вот тебе и гармония.

— Если мир такой жестокий, то как удается оставаться собой?
— Оптимистом меня делают мои друзья и некая вера, которая дана мне природой. Человек не может быть оптимистом один. Он, получается, ненормальный, если он один и его «прет» 24 часа в сутки.

— Ты озвучивала Ариэль в мультфильме «Русалочка». Как тебе в новом амплуа?
— Случилось счастье: я получила эту роль. Я очень болела, когда приехала на кастинг, голоса не было вообще, да и у меня была депрессия. Я прохрипела что-то, расплакалась, а потом выхожу и говорю: «Спасибо, что вы меня просто пригласили, потому что я получила просто мистическое наслаждение от саундтрека, от озвучивания, от проб». Уже потом из машины маме звоню и рассказываю: «Я ничего так не хотела, кроме Эсмеральды и этой роли: это что-то невероятное, это мечта. Это даже не мечта, об этом не смеешь мечтать». Все-таки я ее озвучила.

— Русалочка Ариэль ради любимого отдала свой голос. Ты на такое способна?
— Нет, нет, нет. Карьерой не смогу пожертвовать, тем более, если она будет хорошо идти. А как меня будет любимый любить, если у меня не будет карьеры? Он же не будет меня любить просто за мои волосы или глаза.

— Ты, помимо музыки и театра, снимаешься в кино. А что тебе ближе?
— Без понятия, я никогда не думала, что в театре буду играть, я никогда не думала, что в кино буду сниматься. Кино — это такой кайф: представляешь, ровно 2 месяца ты живешь чужой жизнью, ты можешь делать все, что угодно, и не стыдиться этого. А потом, я люблю быть занятой 24 часа в сутки, что и происходит на съемочной площадке. Ты постоянно что-то делаешь, ездишь по всему миру. Это здорово: играть, играть, играть, рыдать, беситься, потому что тебе надо это сделать. Это кайфово — быть другим!

— В дальнейшем ты планируешь продолжить заниматься музыкой?
— Я хочу заниматься режиссурой. Я не знаю, что это будет за институт, но я хочу получить высшее образование режиссерское. То есть видеть сцену не по отдельности, (как актер, певец и танцор я уже могу ее видеть), а именно в общей сложности. Это картинка, а мы живем чем? Мечтами! Почему? Потому что они красочные. Мы ко всему относимся, как к картине: к кино, к мультфильмам. А человек, который может создавать для другого человека иллюзию, — это вообще феерия, это замечательно.

— Когда ты планируешь пойти учиться на режиссера?
— Я планирую пойти учиться тогда, когда я смогу придти в институт и мне скажут: «Конечно, иди к нам» — потому что они будут меня уважать. Пока я не имею такого фундамента, я не могу придти и сказать: «Вы знаете, я достойна того, чтобы учиться у вас, чтобы вы мне помогали».

— Ты на профессиональной сцене с 4 лет. Были с учебой проблемы?
— Школу пришлось окончить экстерном. Моя первая школа была с углубленным изучением немецкого языка, очень серьезная. Потом была школа с узким изучением музыки и хореографии, то есть абсолютно другая: история театра, введение в русское искусство, мировая художественная культура — феерия для человека, которому это нравится. А потом началось «Метро», в школе начались проблемы — и я пошла в экстернат.

— Есть люди, которые тебя восхищают как профессиональные режиссеры?
— Я знаю человека, который абсолютно потрясающе может на сцене существовать: это польский режиссер, создатель мюзикла «Метро» Януш Юзефович. Он профессиональный актер, профессиональный певец, плюс еще и режиссер, которого хочется слушать, на которого хочется смотреть.

— Давно идут разговоры о твоем новом альбоме? Когда же он все-таки выйдет?
— Пусть говорят. А вот мне, например, сейчас кажется, что в нем нет никакого смысла. Веришь? Альбом на носу, он записан, осталось его выпустить грамотно, но дело в том, что в последнее время в моей жизни появились люди, которые внесли в мое творчество какие-то абсолютно другие волны.

— Какие именно?
— Моя музыка — это эмоция, и мне невозможно петь, не веря ей. Каждая песня несет для меня некий переворот, глобальность. Вот, песня «Позови меня». Если, когда я ее исполняю, перед глазами появится образ некого персонажа, можно разрыдаться. Я пытаюсь думать не об этом, а о вокальных данных, хотя там эмоции на тысячу процентов. То же самое с песней «Не вдвоем». Когда я ее записывала, она свела меня с Ромой, с которым мы вместе прожили 3 года. Я из студии улетела к нему в Германию и сказала: «Вот, это для тебя». Вот так. А когда ты поешь песню потому, что она нужна, для меня это последнее, что может быть, но, к сожалению, это такие правила.

— А как ты вообще к шоу-бизнесу относишься?
— Когда я сидела в театре и смотрела «Ромео и Джульетту», у меня истерика была, потому что там рай, а куда хочется — там ад, там все демоны: они бешеные, они ненавидят друг друга, не понимая, за что, все маниакально. Музыки нет, творчества нет. Оно есть, но оно лежит в закромах, а когда человеку дают возможность сделать что-то, и это должно подняться на высокий уровень, это делается по общему формату. Если, дай Бог, в моей жизни сложится так, что я буду создавать свой масштабный проект или открою свой институт и буду набирать туда людей, этот «долбаный» блат никогда близко ко мне не подойдет, потому что по-другому мы просто никогда не поднимем наш уровень.

Беседовала Екатерина Репкина, GNN