Сергей «Чиж» Чиграков: «Подождем, пока у нас в стране все устаканится»

— У «Чижа & Co», наконец, выйдет новый альбом?
— Конечно. Вот кризис кончится…

— А новые песни-то есть вообще?
— Есть целый альбом.

— Альбом — записанный и сведенный?
— Конечно. Сведенный, записанный, я только не знаю, мастеренный или нет, хотя должен быть.

— Получается, что он уже сделан, но просто не издан?
— Естественно. Еще в прошлом году его записали, и тут случилась эта вот фигня — кризис. И что теперь с ним делать, совершенно не знаю. Подождем, пока у нас в стране все устаканится.

— Весной мы брали интервью у Армена Григоряна из группы «Крематорий», он сказал, что из всех радостей и прелестей рок-н-ролла осталась только музыка и секс. Все остальное — пройденный этап. Что ты можешь сказать о себе?
— Как-то уж совсем трагично. А чего он выкинул?

— Видимо, алкоголь и другие допинги.
— Не, мы не можем выбрасывать алкоголь, не можем, иначе это совсем уже будет как-то по-стариковски. Не, алкоголь мы не выбрасываем.

— Как часто концерты превращаются — и превращаются ли вообще — в концерт по заявкам, когда из зала кричат и просят каких-то песен, и ты соглашаешься?
— Половина на половину. Это все от настроения зависит. Иногда есть такое настроение, выходишь и играешь, когда все построено на импровизации, и ты играешь только для себя. Играешь песни, в которых можно много импровизировать, чисто музыкальные дела. Совсем если грубо сказать, когда мы играем друг для друга на сцене, мы для себя концерты устраиваем и все. А иногда, блин, думаешь, тоже под настроение, вообще, ну кому это надо? Мы стоим тут, вые******ся такие, группа «YES» такая приехала. А людям на хер это не надо, им надо «Фантом» и «Атаман», и «О любви». А там особо не разбежишься.

— А совсем старые песни ты сейчас почти не поешь, как я заметил? «Хочу чаю» и прочие.
— Опять же — под настроение. Вот честно, да, не знаю, как звезды сойдутся, пою себе, нет, вот опять такая же фигня. Если она высокая по тесситуре, если у меня все в порядке с голосом, успел распеться, почему бы и нет.

— А ты распеваешься перед концертом?
— Во время концерта (смеется).

— Вы хотя бы настраиваетесь на саунд-чеке?
— Да, на саунд-чеке мы настраиваемся, конечно.

— Сами?
— Конечно, а кто еще?

— Не гитарные техники, а вы сами?
— У нас нет техников. У нас есть руки, у нас есть ноги.

— У вас не такая большая команда?
— Сколько на сцене, столько и за сценой.

— В общем, все делаете своими руками. Понятно. Буквально декаду назад в Зеленограде выступали «Разные Люди». Они привезли с собой пластинку новую, которая недавно вышла. Расскажи поподробнее — ты же работал с ними над ней?
— «Дороги»? Да, работал... Вот ведь какая незадача-то: вот не помню, как я над ней работал. Вот не помню и все. Когда мне Саня Чернецкий скинул все это на болванку и говорит: «Вот мы тут альбом записали», я говорю: «Здорово, как называется?» Он говорит: «Дороги». Я: «Чего? Это ваш последний?» Он на меня как-то посмотрел странно и говорит: «Ну, да, типа, послушай». Я его нашел дома дня через четыре, думаю, не слыхал же еще, надо послушать. Слушаю и думаю: «Б***ь, как пианист играет интересно, прям как я. Говорю, хорошего клавишника они себе нашли. Потом слышу — и на гитаре вроде я, а вроде и не я. Да мало ли, я один, что ли, хорошо на гитаре играю? Таких дохерища. А потом позвонил Сане, говорю: «Саня, кто там у тебя играет?». Он говорит «Ты». Вот все альбомы помню, как записывал — «Дороги» не помню, и все. Вот вылетело из головы, целый кусок. Причем я уже и жене об этом говорил, она говорит: «Я тоже не помню». Совершенно не помню, а ведь альбом писать — это не день и не два. Не помню совершенно ни одного дня. Представляешь?

— Ну, а города, в которых ты выступаешь, ты помнишь? Ты можешь сказать, что ты вчера был там, а сегодня будешь здесь?
— Вчера мы были в Питере, это я очень хорошо помню, сегодня мы здесь в Зеленограде, завтра в Сергиевом Посаде, а перед этим мы играли в Балашихе, Красногорске и в Подольске.

— То есть тебе, как Мику Джаггеру, не нужен монитор с названием города на сцене?
— А зачем? Ну, чтобы говорить: «Привет, Аргентина!»? Нет, я не дорос, наверное, до этого еще, чтобы выйти так запанибрата: «Привет, Зеленоград!» Мне кажется, что это как-то не так.

— Вы сейчас выступаете за границей, выезжаете за пределы России или бывшего СССР?
— Если зовут, то выезжаем, конечно, не зовут — не выезжаем.

— И играете, конечно, для нашей русскоязычной публики?
— Естественно, а кому мы еще нужны там? Правда, 3 января играли в Чифало — это Италия, играли для итальянцев. Ничего, они такие кайфовые.

— А как было блюз с неграми играть в Америке? Или это были не негры, а белые?
— Нет, негры натуральные, но это было сто лет назад. Да интересно, у них мозги совершенно по-другому работают.

— Ты не чувствовал себя младшим братом рядом с ними, или все же на равных?
— Нет, на равных абсолютно. И потом они же, негры-то они негры, но они такие, молодые, не старики, поэтому, насколько я понял, они уже воспитаны на более современной музыке, она вся интернациональная, там столько всего понамешано. Там и фри-джаз какой-то и еще куча всего, так что все нормально. Такое впечатление, что мы слушаем одну и ту же музыку вне сцены, и мы прекрасно понимаем, о чем идет речь.

— А ты сам много слушаешь музыки?
— Все время.

— Все-таки классику, классику рока, классику блюза, ритм-энд-блюза или что-то современное?
— Современное... Да фиг знает. Вот «Radiohead» — это современная музыка?

— Да.
— Я слушаю «Radiohead», потом группа «Keane» — вот ее слушаю, «Лайон Кинг» вот мне привезли, тоже слушаю. Ну, как слушаю: вот у меня есть — я поставил, послушал.

— Сейчас снова начинается издание пластинок на виниле, в том числе и в России. Многие стали выпускать небольшие тиражи своих дисков на виниле. Вы пока не готовы к такому?
— Можно поздравить только ребят, которые раньше этим не занимались. Ух, сейчас они наконец-то развернутся…

— Вы собирались как-то раз, но так и не выпустили пластинку на виниле?
— Почему? Мы выпускали на виниле.

— Ну, это было в самом начале, давно.
— В самом начале, а потом еще выпустили «Лучшие блюзы и баллады», а потом же у нас ничего не работало здесь, это сейчас Апрелевка будет развиваться. А тогда здесь ничего не было, и единственная возможность была печататься там. Печатать там, продавать здесь. Смысл-то какой? Не знаю, туда денег угрохаешь хрен знает сколько, а винил тогда особо никто и не покупал почему-то.

— А тебе жалко журнал «FUZZ»?
— А что с ним стало?

— Он закрылся три дня назад. А, ну ты же на гастролях, можешь быть не в курсе.
— Ни фига себе.

— Причем совсем. По случаю кризиса, опять же.
— Ну, понятно. Вот, бл***.

— Просто там когда-то заочная полемика шла, насчет твоих альбомов. Но, насколько я помню, там все равно всегда писали о тебе, о твоей группе и поддерживали вас как-то.
— Кто?

— Журнал.
— А, я думал, ты поименно как-то говоришь (смеется).

— Ну, нет, зачем же.
— Жалко. Жалко в любом случае, хорошо ли он обо мне писал, плохо ли писал. Жалко, журнал-то старинный, конечно.

— Да, это старейший музыкальный журнал в России. И он больше не существует, февральский номер выходит сейчас, и все. Я так думаю, что это было последнее тематическое музыкальное издание у нас в стране. А ты сам следишь за новостями музыки, и где: в интернете, наверное?
— А где ж еще? Конечно, в интернете.

— А печатное ты не читаешь ничего, кроме книг?
— Да мне как-то ничего и на глаза не попадается никогда

— Ты вообще за новостями следишь? Не только за музыкальными. В стране, в мире?
— Да.

— Ну, и как тебе ситуация в стране и на планете? Ну, так, как частному лицу.
— Я особо-то и не удивился.

— Но на вас она как-то повлияла, эта ситуация?
— Да, я думаю, на всех. Это еще ладно — повлияла, как она еще повлияет, вот это будет — да. А сейчас-то — ерунда еще. Вот когда никто на концерты приходить не будет, потому что денег нет…

— А это случайно не блюз получится, по настроению?
— Хер его знает, надо подождать, посмотреть, что это будет.

— Но ведь бывали же периоды, когда музыканты величайшие, такие, как Мадди Уотерс, играли в маленьких клубах. Вы не готовы вернуться из больших залов обратно в клубы, если жизнь заставит? Ты же ничем, кроме музыки, как я понимаю, не занимаешься?
— Мы до сих пор играем и в маленьких клубах, и в залах. Если зовут, значит, мы нужны, значит, кому-то в кайф оттого что мы приедем, мы не выбираем, пожалуйста.

— Ты не скучаешь, именно по-человечески, по тем временам, по андеграунду, когда в небольшой избе за большим столом сидели и пели друг другу песни, передавая гитару, ты, Янка, Егор, Полковник?
— Да, но тогда бы у меня не было ни дочери, ни сына. Вот такие вещи (улыбается). Не знаю, в принципе мы и сейчас иногда так собираемся. Правда все меньше и меньше становится, с кем собираться. Иногда собираемся и передаем с удовольствием гитару друг другу и поем.

— Ну, да, получается, что добрая половина авторов, песни которых ты перепел на альбоме «О любви», уже не живет.
— Я уже сам не рад, что перепел. Может, живы бы были.

— Ты и дальше будешь помогать Чернецкому и играть с его командой?
— Если Сашка позовет, то, конечно, я пойду. Естественно, я пойду, конечно.

— Ты всегда готов? И это уже вопрос исключительно дружбы, а не каких-то там материальных отношений?
— С Сашкой? Да ну, перестань. Об этом речь изначально никогда не шла и не идет. Записываюсь ли я или играю я с ним концерт. Всегда.

Беседовал Алексей Коблов
Фотографии Виктора Гончарова