Андрей Макаревич: «Я не манипулирую массами»

— Вчера, 24 октября, вы выступали с «Оркестром Креольского Танго» в Москве, во МХАТе, и этот концерт был заявлен, как последнее выступление перед записью нового альбома в Лондоне.
— Мы таких заявлений не делали.

— Я видел такое сообщение в рекламе концерта (прим. автора: сообщение было размещено на персональном сайте Андрея Макаревича).
— А рекламщики что хотят, то и пишут. Я не могу контролировать каждого идиота.

— В Зеленограде были очень рады, что вы все-таки выступите здесь.
— У нас еще два концерта до отъезда будет, я вам сразу могу сказать.

— Это новая программа?
— Нет такого понятия: программа. Мы ведь не театр. Мы что хотим — то мы играем на концерте. Захотим сыграть больше новых вещей — сыграем больше новых.

— А сегодня будут новые песни?
— Какое-то количество будет, не столько, сколько вчера, естественно.

— По поводу записи на студии «Abbey Road», которую вы планируете сделать с «Оркестром Креольского Танго» в обозримом будущем, довольно скоро.
— Через две недели, ровно.

— Вам там понравилось записываться?
— Я хотел бы посмотреть на человека, которому бы там не понравилось (усмехается).

— Но вы же видели другие студии в разных странах мира? Как вам «Abbey Road», по сравнению с ними?
— Это самая удобная из всего, что я видел.

— Что важнее в студии — легенда или качество?
— Легенда никакого значения не имеет.

— Вы все-таки выбираете качество?
— Конечно.

— Последний альбом «Оркестра Креольского Танго» был с песнями старой «Машины» в джазовых версиях. Они вас удовлетворяют в таком звучании?
— Если бы они меня не удовлетворяли, я бы, наверное, не выпускал эту пластинку.

— Один музыкант, неважно, кто, сказал как-то: я эту музыку сделал потому, что ее не было в мире, и я решил ее сделать сам. Вы можете что-то подобное сказать про себя? Или просто — «Мне этого не хватало»?
— С одной стороны, двух одинаковых песен не существует, даже если ты работаешь в какой-то традиции. Все равно одну и ту же песню человек не сочиняет. Так что, наверное, она в этом смысле новая. Но с другой стороны, у меня никогда не было желания изобрести какой-то новый велосипед, придумать какой-то жанр, которого не существовало. Хотя, как ни странно, в результате он, помимо желания, может получиться. Потому что, насколько я помню, вообще джазовую музыку с какой-то серьезной песней на русском языке у нас никто не сочинял. Сейчас все барды кинулись обзаводиться ансамблями, но хороших музыкантов я там не слышу. Либо эстрада, либо кабак, все равно.

— Как раз и получается, что вы делаете то, чего не было.
— Не было цели такой: «а ну-ка я изобрету что-то новое». Просто делали, как хотелось.

— За последнее время какие у вас самые сильные впечатления, со знаком «плюс» и со знаком «минус»? В музыке, допустим, есть какие-то?
— Что-то такое, что сшибло бы с копыт, как 30 лет назад — нет, такого нет. Такого нет. Очень хорошая артистка Регина Спектор.

— А вы были на ее концертах? У меня друг видел ее выступление в Нью-Йорке, очень впечатлился.
— Нет, я не был на ее концертах. Мы пытаемся сейчас с ней договориться спеть дуэтом одну песню на альбоме. И она-то «за», но у нее идет тур, у нее каждый день концерты, причем в Америке. Если мы придумаем, как это сделать технически, чтобы она свой трек записала там, если она найдет время, то может такое получиться. Хотелось бы. Потому что она русский язык не потеряла и ей это интересно, как она написала. А из того, что со знаком «минус» — я стараюсь не получать таких впечатлений, зачем? Я сразу отскакиваю в сторону.

— По поводу книжек: выходили книги в самом начале, потом — еще и еще, последняя по времени — это «Занимательная наркология», очень увлекательное чтиво, кстати говоря. Планируется что-нибудь подобное в обозримом будущем?
— Ну, есть, как продолжение, «Мужская кулинария», такая книжка. Она, в принципе, уже готова, лежит в издательстве, готовят они ее к изданию. Наверное, выйдет к весне, я так думаю.

— Вы чувствуете себя влиятельным человеком? Вы можете влиять на ситуацию?
— Я не думаю об этом, абсолютно. Я, если, может быть, таковым и являюсь, не пользуюсь этим. Мне не на кого и незачем влиять. Я не манипулирую массами.

— А успешным человеком вы себя чувствуете?
— Ну, в каком-то смысле — да. Наверное, да. Когда ты что-то затеваешь, у тебя получается. Потом опять затеваешь — у тебя получается. Тебе может показаться, что у всех так обстоят дела. На самом деле — нет, далеко не у всех.

— А если что-то не получается — вы миритесь с этим? Или стараетесь преодолеть?
— А я не помню такого.

— Все-таки — вы довольны тем, что вы делаете?
— Опять же, если бы я не был доволен, я бы это не выносил на зрителей.

— У вас есть какие-то приоритеты в жизни? И меняются ли они со временем? Все-таки мы взрослеем.
— Нет.

— То есть, они остались такими же, как и тридцать лет назад?
— Абсолютно. Я вряд ли смог бы их сформулировать. Это из области ощущений. Ну, или это настолько просто, что в букваре написано. Что врать, например, нехорошо, воровать — тоже.

— Для вас важно чье-то мнение: близких людей, друзей?
— Смотря в какой ситуации и смотря относительно чего. Если у меня что-то болит, я пойду к врачу. И его мнение для меня важно. Если я что-то делаю, в музыке, скажем, или в графике, есть пара-тройка людей, чье мнение мне интересно. Это не значит, что оно повлияет на мое, но мне любопытно. Таких людей немного, я честно скажу.

— А вы можете все-таки кого-то из этих людей назвать?
— В плане музыки? Ну, не знаю, я с Максом Леонидовым и с Борей Гребенщиковым с большим интересом и об их песнях, и о своих могу говорить. Что лучше, что хуже и почему. Но это не значит, что я завтра сяду все переделывать.

— Публика на концертах «Машины Времени» и «Оркестра Креольского Танго» меняется со временем? Как вы сами это ощущаете — вы же видите, кто находится в зале.
— Меняется, конечно. На «Машине» просто возрастной диапазон становится шире и шире. Приходят какие-то люди, продолжают ходить ровесники команды, с ними приходят дети, а с некоторыми — внуки. А что касается «Креольцев» — я не знаю, до какой степени «машиновская» публика и «креольская» пересекаются. Может быть, пересекается очень сильно, но ведут они себя по-разному совершенно. И вот мне это очень ценно. Потому что я вижу, как они слушают то, что мы играем.

— На одном из первых альбомов «Оркестра Креольского Танго», «Тонкий шрам на любимой попе», состоящем целиком из песен Марка Фрейдкина…
— Нет, первый был «И т. д.».

— И все-таки — там, в песне «Брассенс и Бернес» есть фраза «Останутся мои продвинутые дети, и будут слушать всякое дерьмо». Вы согласны с автором, когда это исполняете?
— Абсолютно.

— Или вы все-таки с большим оптимизмом смотрите на вещи?
— Нет. Ну, это же совершенно понятно, нарочито субъективная точка зрения.

— А вы сами — вы же видите на своих концертах, на той же «Машине» молодых людей?
— Вижу. Но я и на концерте «Фабрики» вижу молодых людей. Мало того, я с ужасом понимаю, что сейчас это одни и те же люди.

— Я просто пытаюсь понять, что происходит.
— Происходит то, что всегда происходило. Просто раньше была советская эстрада. Раньше не было выбора. Сейчас тоже нет выбора. Потому что чем кормят, то и едят.

— А ваши дети слушают ваши песни?
— Наверное, в той степени, в которой им это необходимо. Вчера сын был на концерте.

— А вообще они слушают что-то из той музыки, что слушаете вы?
— Не-а.

— То есть, это совсем другое поколение?
— Абсолютно.

— Вы видели фильм «День выборов»?
— Нет еще. Я боюсь немножко идти, потому что спектакль настолько хорош…

— Я посмотрел его неделю назад, немного напомнило «капустник».
— Вот при переносе из жанра в жанр произведения обычно случаются неприятности.

— Сцена с вами там довольно забавная. Вы не думаете, что барды на вас обидятся?
— Барды? А кто такие барды?

— Ну, есть люди, называющие себя бардами.
— А я знаю только по именам людей. Вот те, кого знаю по именам — не обидятся, остальные меня мало интересуют.

— Будет ли продолжена серия «Андрей Макаревич представляет»? Были уже циклы песен Марка Фрейдкина, Булата Окуджавы, Геннадия Ни-ли.
— Мы сейчас записываем, записали практически, удивительно интересную девочку, Кристина Прилепина ее зовут, она из города Липецка. Но, если это будет выпускать «Синтез» (прим. автора: компания «Синтез рекордс»), то это будет продолжение серии, а если мы это отдадим куда-то в другую компанию…

— Ну, даже не продолжение именно этой серии, а просто — выпуск тематических пластинок с песнями разных авторов?
— Периодически так и происходит, потому что кто-то же должен это делать.

— Вы, насколько я знаю, были этим летом на концерте «Rolling Stones» в Питере?
— Да.

— И как вам?
— Замечательно.

— А в «Лужниках» девять лет назад, в их первый приезд в Россию?
— В «Лужниках» — не был. Я был на гастролях.

— То есть, вам особо не с чем сравнивать?
— Я был в Чикаго, я был в Праге.

— И как вам их нынешнее состояние?
— Очень хорошее.

— Да, они стали как-то бодрее, что ли.
— Они стали позитивнее. Чернуха ушла, осталась только радость рок-н-ролла такая.

— А за день до концерта случайно не посещали выставку Ронни Вуда?
— Нет, к сожалению. Я об этом не знал.

— Ну, там, конечно, такая выставка своеобразная, картины «Я и Джимми Хендрикс», «Я и Бо Диддли», просто «Я». А пять лет назад, в 2002 году, был фестиваль «Крылья», где выступала «Машина Времени» и был там Игги Поп. Я, правда, сам на этом фестивале не был. На мой взгляд, довольно странновато смотрится выступление Игги Попа, когда до и после играют наши, отечественные группы.
— Нет, после него уже никто не играл, он закрывал это дело. Ну почему, на фестивалях могут быть совершенно разные люди.

— А у вас такой опыт уже был, до или после, когда вы играли на больших фестивалях с достаточно крупными иностранными артистами?
— В Японии мы играли вместе с Джеймсом Брауном, Ронни Джеймсом Дио, «Quiet Riot», вообще, ничего так компания была.

— А вот «Сплин» в «Луже» перед «Роллингами», мягко говоря, провалился.
— А где это «Сплин» играл?

— В «Лужниках» перед «Rolling Stones».
— А-а.

— С треском причем провалился. Почему и спрашиваю.
— Нет, ну когда пришли на «Rolling Stones», а тут что-то еще должно разогревать — это одно. Когда фестиваль, и все на равных правах — это другая история. Иди, попей пива, в конце концов.

— Все-таки, статус человека, который вы сейчас имеете, человека известного достаточно, ну, и обеспеченного, наверное. Не сложнее стало общаться с новыми знакомыми? Или у вас таковых просто не появляется?
— Нет, они появляются. Почему должно быть сложнее?

— Ну, потому что отношение, может быть, чуть другое?
— Ко мне?

— Ну, да.
— Ну, если это идиот, то он мне не интересен априори. Я с ним не буду знакомиться. Если человек нормальный, то он ко мне нормально относится.

— Некоторое время назад был организован такой странноватый музыкальный фестиваль в Чечне, в Гудермесе, если я не ошибаюсь. Где было много чего заявлено, в итоге далеко не все туда доехали.
— Я был с самого начала против этого фестиваля. Потому что это была явная показуха с нашей стороны. И, между прочим, службы безопасности тоже были очень против этого фестиваля. Но очень хотели перед президентом показать, какие они молодцы. У нас уже был опыт на «Крыльях», с бомбочкой. И если бы там рвануло, и человек тридцать бы положило, я бы себе этого не простил. Потому что они пришли меня слушать.

— То есть, вы были изначально против? Вас же туда, по-моему, звали.
— Нас туда звали, я не поехал. И не советовал это делать другим. Просто могла получиться очень непродуманная провокация. Ситуация там была сильно неспокойной. Это не значит, что я боялся подорваться, нет. Просто не надо собирать людей там, где это небезопасно. Вот и все. Наведите порядок.

— А вам не казалось, что все это в целом не этично? Проведение фестиваля в таких условиях немного противоречит человеческой морали.
— Тогда это уже второй вопрос. Я о жизни думал вообще.

Беседовал Алексей Коблов
Благодарим администрацию клуба МИЭТ и лично директора клуба Михаила Латкова за помощь в организации интервью.

Фоторепортаж с концерта